Последние рабочие дни перед рождеством, и что бы не говорили, но работать ужас как не хотелось. Зная, что впереди маячат каникулы с семьей, никакая деловая мотивация не помогала настроиться на работу. Многим знакомо, когда мыслями ты уже сидишь за столом с родными, поглощая индейку с золотистой корочкой и запивая игристым вином, а на самом деле сидишь все еще здесь, разгребаешь документацию, разговариваешь по телефону с заказчиками, терпеливо объясняя, что реализация архитектурного проекта ожидается только в следующем году. По коридорам сновали сонные сотрудники, вчера кто-то озаботился новогодним оформлением коридоров, и окружение стало совсем праздничным, после чего рабочая атмосфера окончательно у всех улетучилась. А на следующий день в некоторых отделах уже слышался смех, доносились запахи еды и алкоголя. Расписав в ежедневнике все свои важные рабочие события на ближайшие два месяца нового года, я собралась наконец-то прерваться на заслуженный перерыв. Дверь тихонько открылась, и в помещение вошел Кристиан.

– Ну как ты тут? – спросил он, обнимая меня.

– В целом ничего, еще живая, – невесело хмыкнула я, – а ты наконец освободился? Может пойдем пообедаем?

– Нет, не освободился. Просто потом у меня совсем времени не будет, чтобы побыть с тобой.

– Ох, я очень надеюсь, что скоро это беготня закончится.

– О, а я-то как этого жду! У меня заболели Джордж и Джимми. Первый с температурой уже два дня дома лежит, а Джимми.. Кажется ему шайбой по голове прилетело, он на хоккее был на выходных. Ну или не шайба.. В общем головой бедняга ударился сильно, похоже на сотрясение мозга.

– Бедный Джимми, так сильно увлекаться хоккеем, в следующий раз шайба и по зубам может прилететь. Стоматолог в копеечку обойдется... - задумчиво произнесла я.

– Я уже завтра улетаю домой, мы можем не успеть попрощаться, так что… я буду по тебе очень скучать.

– С одной стороны так хочется уже выходные, но не хочется, чтобы ты уезжал. Я понимаю, родители есть родители. – грустно проговорила я, уткнувшись носом в его шею.

– Не расстраивайся, может быть в будущем мы съездим вместе и познакомимся с ними, м? Что скажешь? – весело спросил он.

– Конечно, я не против. – безо всяких возражений ответила я.

У парня были определённо самые серьёзные намерения касательно меня.

Так получилось, что накануне выезда я легла спать очень поздно. Рано проснулась и была жутко не выспавшаяся. До этого я вернулась поздно с работы и собрала небольшую сумку с одеждой, немного подумав, решила еще взять с собой горячего кофе в термосе, чтобы пить по дороге. Выпив утром две чашки, я не сразу почувствовала себя бодро, поэтому когда села в машину, пришлось включить что-то бодренькое, чтобы не заснуть за рулем. Выезжая из Нью-Йорка, я старалась избегать крупных трасс и выбирала объездные дороги. Осадков не было, но дороги все были в снегу, и по пути могли встретиться аварии и пробки, а провести весь день в дороге совсем не хотелось. Ландшафт по пути постепенно менялся. Пустые поля покрытые снегом сменялись лесом, по бокам дорог плотно росли заснеженные хвойные красавицы. Я выехала из дома, когда было ещё совсем темно, и застать рассвет по дороге было просто прекрасно. Небо было сегодня чистое, и первые лучи утреннего солнца, пробиваясь сквозь густой хвойный лес, заливали весь салон автомобиля. Еще через сто километров впереди показалась небольшая пробка, видимо снова авария. Я выставила на навигаторе объездной маршрут и продолжила путь. Ехать оставалось совсем немного, я проехала уже пару мостов, а это значит, что Аллентаун совсем рядом. При такой погоде как сейчас, голые ветки деревьев были покрыты снегом, и кое-где свисали крохотные сосульки - последствия влажности в воздухе. Когда нет ветра, выглядит это все очень красиво.

Дома уже все были в приготовлениях. Радостная Оливия выбежала мне на встречу. Мама сходу сообщила, что семейство её старшей сестры Эбигейл не приедет, сама она заболела, а остальные уехали куда-то в теплые края встречать рождество и новый год. Я переоделась и обошла дом в поисках занятия. Оно нашлось в ванной комнате, что находилась на первом этаже рядом с кухней. Здесь только что прошелся ураган «Дэвид».

– Твой брат уже настолько обнаглел, он встречает рождество вместо нас, родных ему людей, вместе со своими склянками в лаборатории! – возмущалась мама, зайдя в ванную, – всё, больше никаких ему банановых кексов на завтрак!

– Ма, ты же знаешь, как он хочет закончить свою научную работу, чтобы его называли не просто профессор Фостер, а доктор Фостер. – ответила я, цепляя тряпку на швабру.

– Прекрати копировать его манеру речи. Господи, кто-нибудь научит этого великовозрастного грязнулю порядку? – снова вспылила мама.

После обеда наш маленький женский коллектив, в составе меня, моей мамы и Оливии, сконцентрировался на кухне, занимаясь ужином. Парней в ближайшем обозримом пространстве не было. В дверном проёме кухни показался папа, несущий ящик с вином. После того, как все приготовления с едой были окончены, мы с Олли поднялись наверх в мою комнату, чтобы навести окончательный марафет.

– Скоро придёт Утконос и Оливер, опять будут травить друг другу байки. – сообщила Оливия.

– Я давно не видела Утконоса, интересно, какой он сейчас. – сказала я, собирая сзади волосы. Утконос и Оливер это старые друзья Дэвида. Первого прозвали «утконосом» ещё со студенческой скамьи, за его сломанный сплющенный нос. На самом деле парня звали Майкл, у него была густая темная шевелюра на голове, сам он был высокий среднего телосложения. Он часто приходил к нам домой, чтобы вместе с Дэвидом поиграть в приставку. Я училась тогда в средней школе. Каждый раз, когда он появлялся в нашем доме, я выходила на лестницу не до конца спускаясь, чтобы поглазеть на него. А в последнем классе старшей школы и вовсе влюбилась в него, тогда высокого худого брюнета. Конечно, он об этом так и не узнал, да и это увлечение вскоре само прошло. Я слышала, что позже он женился, а сейчас уже был в разводе. Толстяк Оливер был блондином, довольно дружелюбного и открытого склада характера. Они с Дэвидом подружились ещё в школе, когда тот из-за своей тучности всегда прогуливал физкультуру, Дэвид прикидывался больным, и они оба шли в ближайший торговый центр, чтобы просадить там мелочь, данную родителями для школьного обеда, на игровых автоматах.

В конце концов, моё семейство в своём неполном составе включая Оливию, собралось в нашей просторной столовой, чтобы вместе встретить рождество. Под звонкий стук бокалов и как всегда, традиционно, под песни Фрэнка Синатры, которого так любит моя мама, мы переместились к ёлке, установленной посреди гостиной. Папа установил на штатив фотоаппарат и скорее подбежал ко всем остальным, чтобы попасть в кадр. Щёлк! И этот момент был запечатлён.

– А теперь все дружно топаем на улицу! Там у меня большой и красочный сюрприз для всех. – скомандовал громко отец, приглашая всех выйти наружу. Целая череда запущенных в небо фейерверков гремела под наши радостные возгласы ещё четверть часа. Сразу после этого все поспешили отогреваться обратно в дом. Следом за нами пришли ребята Оливер и Майкл. Мы поздоровались, и они стали подниматься наверх, чтобы погреться у камина.

– Ты пойдешь с нами? – спросила Оливия.

– Да, чуть-чуть попозже. – ответила я.

Задержавшись немного на кухне, я тоже направилась наверх. За закрытой дверью слышался рёв и скрежет металла — парни слушали свою любимую музыку. Войдя внутрь, я увидела, что они разожгли камин, Оливер и Майкл сидели на полу поближе к пламени, Оливия удобно пристроилась сбоку рядом с Дэвидом на диване.

– Человек из нашего подразделения, хороший товарищ, – начал Дэвид, делая музыку потише, – с предельно материалистичным взглядом на окружающий мир, никогда особо не верил во все рассказы о всякой паранормальщине. Он работал в службе спасения и по долгу службы сталкивался с малоприятными вещами: аварии, катастрофы... И по его словам, никогда ни с чем подобным он не сталкивался. Да и некогда думать о чертовщине, когда людям нужна помощь. Он всегда относился к этому очень спокойно, как относятся взрослые к проделкам детей, даже свысока. Но и особо не пытался никого разубедить. Просто был хорошим другом, вместе собирались, вместе отдыхали. Но небольшая история на работе не изменила в корне его взгляды, но поколебала его уверенность в том, что все можно объяснить. Товарищу пришлось поучаствовать во вскрытии квартиры в небольшом спальном районе на юге Аллентауна. История банальная - соседи почувствовали нехороший запашок в подъезде и вызвали полицию. Приехали спасатели с оборудованием, и в их составе наш товарищ. На вскрытии квартиры присутствуют обычно представители управляющей компании, соседи в роли понятых и просто зеваки. По словам соседей, в квартире жила одинокая, странная и очень нелюдимая бабка. В доме сама квартира пользовалась дурной славой. Слухи ходили самые разные, но все сходились в одном - в крайне негативном отношении к хозяйке квартиры. В общем, дверь оказалось непростой, а стальной, и для ее вскрытия потребовалось время. Зевак разогнали, потому что аромат из квартиры и правда был сильным, и за дверью могло быть что угодно. Товарищ говорил, что такие малоприятные задания вовсе не так уж редки, и особо никто не ждал чего-то такого. Просто работа. Наконец дверь взломали.
В квартире было темно, за дверью располагался длинный коридор, который заканчивался небольшой комнаткой, по всей видимости, столовой. Товарищ рассказывал, что когда они вошли, в конце коридора чуть брезжил свет, который частично перекрывался чем-то темным. Свет и фонари не стали включать, мало ли что там. Запах стоял такой, что хоть топор вешай. Мог быть и газ. Прошли в комнату и обалдели. Посреди неё, за небольшим столом, лицом к входной двери сидела фигура. Проверили конфорки на кухне, все было нормально - газ был закрыт, включили свет… "То, что мы увидели", – рассказывал товарищ, – "было ну очень как странно и одновременно ужасно". За небольшим столом сидел прижатый стулом к ребру стола труп женщины в черном кружевном платье. На голове у трупа была игривая, тоже черная, женская шляпа с полями. С неё частично на лицо спускалась вуаль. Руки женщины лежали на столе, и были видны рукава платья, которые расширялись книзу – плавно, наподобие воронки. "Как будто на бал собралась", - говорил товарищ. По рукам было видно, что женщина старая. По всему столу были рассыпаны черные пуговицы разного размера и формы. Вообще вся комнатка была задрапирована черным материалом... Даже занавески и тюль тоже были чёрными. Сам труп представлял собой крайне неприятное зрелище, и дело было не только в запахе. С момента смерти, по-видимому, прошло уже больше недели, и распухшие губы, шея, отслоившаяся кожа, словно после ожогов, изуродовали лицо старухи. Желтовато-белые подсохшие глаза были открыты и, словно в ожидании, смотрели в сторону входа. Сквозь трупные пятна и кожу на открытых участках тела просматривалась сетка зеленовато-грязных вен. На распухшем лице старухи застыло дикое выражение крайней злости. В общем, по словам товарища, когда он смотрел фильм "Астрал" и увидел в одном из кадров адскую старуху, ему резко поплохело от воспоминаний. И еще эти пуговицы. Вся сцена не имела смысла и выглядела словно постановка для ужастика.

Наглядевшись вдоволь, товарищ с сослуживцами вышли на улицу перекурить, подышать свежим воздухом и поделиться впечатлениями. Все были немного в шоке и растерянно поглядывали друг на друга. С таким в своей практике не сталкивался еще никто. Апофеозом всего стал момент, когда из подъезда вышел нервный парень, прикурил у одного из нас, вздохнул и выдал: «Хрен знает, что за .... Мы с женой под ней живём, два дня назад поднимались к ней, стучали... Шум сильный на ночь глядя был. Словно бегали там...» – парень помолчал и добавил, – «И быстро так. Из одной комнаты в другую. Очень быстро. Как барабанная дробь.». Наш товарищ не выдержал, бросил: «Да вы шутите!» – и отошел.
С тех пор, когда мы начинаем обсуждать что-то не вписывающееся в рамки нормального, наш товарищ не ухмыляется, а тихонько слушает и задумчиво глядит перед собой. Говорит - снятся пуговицы.

– Б-р-р.. Какая неприятная история, аж мурашки по коже. – передёрнула плечами Оливия.

– Ну подумаешь, может старуха была ведьмой? – предположил Оливер, – сейчас ведь из этого даже бизнес делают, ну там.. Отворот, приворот, сглаз и порча..

– Так то оно может и так, – сказал Дэвид, – только вот быть там, в то мгновение, и видеть всю картинку своими глазами, наверное, было реально жутко.

– А я на прошлой неделе ездил с отцом в загородный дом, – начал рассказывать Майкл, – днём вышел в лес воздухом подышать и увидел там нечто. Заметил, как на высоченной ели что-то на самом верху большое шевелится. Подумал, кто бы это мог быть... Для белки великоват, может, это енот какой или бобер? И тут, секунду спустя, это падает вниз и бьет меня по плечам. Ощущение такое, будто пакет с песком на меня сбросили. На стволе кедра позади меня сидит странный зверь: шерсть однотонная серого цвета, тело овальной формы, при этом как бы приплюснутое сверху. Представьте себе мохнатую черепаху, вот такой формы зверь был. Размером со среднюю собаку, лапы торчат по бокам и цепляются за ствол кедра. Хвоста или нет, или совсем маленький. Я подошёл поближе рассмотреть, как вдруг эта мохнатая штука стала издавать мерзкий писк, такой что аж в ушах зазвенело. Увидев меня, оно прыгнуло на соседнее дерево, а потом на другое, да так и скрылось из виду.

– Прям чупакабра какая-то, или волкозаяц, или зайцеволк… - задумчиво предположил Дэвид.

– По такому описанию я не знаю животных. – покачал головой Оливер.

– Да ладно, прям уж чупакабра. Просто очень толстая белка-летяга. – сказала Оливия, – вот у моей знакомой, которая занимается воздушной гимнастикой и работает в цирке, на работе звери разбежались у дрессировщика. Они всем цирком на канаты взлетели, клоуны, и работники обычные, говорила, что так страшно никогда не было. Смеялась всё на нервной почве, хорошо, что обошлось без жертв, только рёбра выбили дрессировщику, у него и так уже была половина вставных рёбер.

– Рёбра, я так понял, всем цирком ему выбивали? – захохотал Дэвид, – и, судя по вставным рёбрам, не первый раз это было?

– Ой, не знаю я таких подробностей. – отмахнулась Олли.

– Помню, когда я был ещё маленький, родители взяли меня с собой в поездку. – подхватил эстафету Оливер, – Мы поехали в Аризону, в долину монументов. Приехав на место, долго гуляли, фотографировались, а потом отец разбил палатку, и как стемнело мы все забрались в неё и стали укладываться спать. Неожиданно я проснулся ночью, сам не понял от чего, вроде как от звука. Сердце бешено колотилось в груди, я прислушался. И вот опять, как будто ребёнок плачет где-то маленький. Откуда маленький ребенок на пустынном плато? И вдруг плач раздаётся уже с другой стороны палатки. Я разбудил отца и показываю ему, чтобы молчал и послушал. Когда плач раздался снова, сразу с двух сторон одновременно, папа тут же оделся, взял фонарик и вышел из палатки. Я – следом за ним. Кругом темень, хоть глаз выколи, папа светит кругом фонариком и ничего не видит такого, только ветер кустарник колышет. И тут я глянул на небо и заметил, как с запада идет большая туча, ветер свежий подул, тут уже и мама зашевелилась в палатке и стала вылезать. Я папе за спину смотрю и вижу, как вдалеке загорелся желтый огонёк, а рядом с ним – ещё один такой же. Отец это заметил и направил луч фонаря в ту сторону. Огоньки мигом потухли и снова раздался плач, только теперь со всех сторон сразу. Мама испугалась очень и стала просить папу уехать отсюда. Мы быстренько собрались и уехали, на обратном пути пошёл сильный ливень, колёса машины вязли в глине, но всё-таки мы выехали и благополучно доехали до дома. Правда родители потом ни разу не обсуждали эту историю.

– Кстати, бытует мнение, что зайцы умеют кричать противно, как будто ребенок плачет. Интересно, откуда в долине столько зайцев? И что это за огоньки в темноте были? Табун зайцев-курильщиков проскакал? – прокомментировал Дэвид, и все дружно засмеялись.

– С моим двоюродным братом Чарли тоже случались странности, и одна из них совсем недавно. – поделилась Оливия, когда ребята, вдоволь насмеявшись, замолкли, – Он только что вернулся из армии и рассказал следующее. Однажды он нёс службу в казарме со штангистом-однокурсником по прозвищу «Маленький Ронни». Два метра ростом и столько же, наверное, в плечах, Маленький Ронни из всей мистики признавал только необъяснимую пропажу из его тумбочки коробки молочной смеси «Малыш», которой он подкармливался вместо протеина. Зная размер его кулаков, с точки зрения простой человеческой логики объяснить эту пропажу мой брат тоже не мог - явных самоубийц в его взводе вроде бы не было. Разве что он сам во сне слопал, что весьма реально. Так вот, это была глубокая ночь, вся рота мирно спала, а они вдвоем охраняли курсантский сон. Вернее, мой брат стоял возле тумбочки дневального, внимательно следил, чтобы никто не спёр входную дверь, а Ронни наводил порядок. И понесла его нелегкая в темную каптерку на чердак - за веником. Маленький Ронни всегда славился тяжеловесной неповоротливостью, а тут вылетел из каптерки со скоростью Бена Джонсона на финише стометровки. Он с трудом затормозил возле Чарли, с минуту смотрел тяжелым взглядом в сторону каптерки, затем сказал:

« – Знаешь, там, в каптерке, какая-то свинья сидит на корточках, и глаза у нее светятся. Я бы подумал, что это кошка, но тогда эта кошка тоже штангой качается - она ростом с меня. И морда у нее не меньше моего. Я никогда ничего не боялся, а тут...». Маленький Ронни снял с пожарного щита топор и направился опять к каптерке. Чарли было очень любопытно, но он воздержался от сопровождения. Как выяснилось, не зря - Ронни пробыл в каптерке не более пяти секунд, и его забег, на сей раз с топором, повторился.

Когда Оливия закончила Дэвид снова разразился громким хохотом.

– Слушай, такое ощущение, что у них там, в том здании открывается какой-то портал в...хрен его знает куда? Так вот через этот самый портал и шляются туда-сюда гигантские бройлерные курицы и свиньи, которые в нашем измерении обычно не водятся! – сказал он, вытирая проступившие от смеха слёзы.

– Прямо не казарма, а проходной двор какой-то. – добавил в конце Майкл.

Посидев ещё немного в компании с ребятами, мы с Оливией решили пойти ко мне в комнату и поговорить на менее страшные темы, прихватив из кухни бутылочку вина, мы поднялись обратно наверх.

– Как ты смотришь на то, чтобы провести свадьбу здесь у нас? – спросила я у Оливии.

– У вас? Даже не знаю.. Мне точно не хочется, чтобы это происходило в помещении, это ведь будет весной. Вся зелень распускается и повсюду запахи первых цветов. – воодушевленно рассуждала она, откупоривая бутылку с вином.

– Да, прекрасное время, это нужно будет еще обсудить с родителями. Например, можно провести церемонию в саду?

– В саду? А не слишком ли там тесно для такого мероприятия? Дэвид как всегда будет возмущаться: «У меня там цветы, осторожно! Не наступите на розы! Не трогайте листья яблони, они только что опрысканы пестицидами!» в общем бубнеть начнет как старый дед. Держи. – она разлила вино по бокалам и вручила мне один.

– Но не в то же время, когда он начинает их высаживать, можно сделать это раньше. Можно, конечно, и другое место поискать.. Столько раз с его садом что-то приключалось, даже жалко его будет, если и в этот что-то случится. Он очень расстроится. Хотя что такого может нехорошего сделать свадьба? – я сделала небольшой глоток.

– Оу, да много чего. Пьяные драки, битая посуда.. М-м.. Или если кого-то стошнит под кустом.. Фу.. Такого на моей свадьбе точно не должно быть. Мы тщательно продумаем список гостей. И выпивки будет по минимуму! – подытожила Олли, принимаясь чистить апельсин.

– Ладно, это я возьму на себя, я поговорю с Дэвидом, спрошу у родителей. Определиться с местом для начала очень важно.

– Кстати, помнишь я тебе звонила неделю назад в субботу? Что у тебя там такого случилось, что ты не могла сюда приехать?

– Эм-м… Извини, я так тебе толком и не объяснила, мне было ужасно некогда. – сказала я, начиная во всю улыбаться, – Да ничего особенного не случилось. Случилось просто свидание.

– Свидание? Это с кем же? У тебя кто-то появился, а я не знаю? – Оливия удивленно приподняла одну бровь и отправила в рот очередную дольку апельсина.

– Да, появился… как гром среди ясного неба. Я стою, значит, в своём кабинете, нагнувшись над коробкой, и тут сзади подходит он!

– Что? Вот так прям на работе среди бела дня? – её глаза расширились от удивления.

– Нет конечно же! – захохотала я, – ты о чём вообще подумала?

– Так кто он? – продолжала допытываться Оливия.

– Ты его знаешь. Намекаю, наша летняя поездка в Германию. Отвязная ночь в клубе, мы напились до поросячьего визга… – продолжала я наводить её на нужную мысль.

Челюсть Олли медленно отвисла.

– Да ну!? Это тот парень? Что он тут делает? Он переехал из-за тебя?

– Ну можно сказать и так, папа переманил его на работу сюда. Ты бы видела его лицо, когда он увидел меня там в той каморке с коробками и бардаком вокруг, вот такие же глаза удивленные были и челюсть до пола! – искренне развеселилась я, – правда и я тогда тоже была в шоке.

– Ну ничего себе, да это прям как будто судьба вас свела! Стукнула лбами! – в свою очередь засмеялась она, – бредово звучит, конечно, я не верю в такие вещи. Но это и правда невероятное совпадение! Какова вероятность встретить человека из другой страны в своей, в городе, где живет несколько миллионов других человек? Шансы почти нулевые, я уверена!

– И не говори. А тогда было просто первое свидание... Мне очень хотелось понять его намерения и разобраться в своих. И сейчас я думаю, что всё идет хорошо.

– Я рада за тебя и очень надеюсь, что он окажется порядочным парнем.

– О… даже более чем... А у нас там еще остались апельсины?

Она наморщила лоб вспоминая, а затем сказала:

– Кажется да, еще оставались. Тебе принести? Я пойду посмотрю, что там Дэвид делает, и захвачу тебе пару штучек.

– Хорошо... – сказала я зевая.

Оливия вышла из комнаты, я поставила пустой бокал на пол. Бутылка из-под вина была почти опустошена, меня начало клонить в сон. Из полудремы выдернул тихий звук вибрации телефона, я взяла трубку в ладонь и прочитала сообщение:

«С рождеством тебя! Я уже очень соскучился, не представляешь как сильно хочется увидеться.»

«И тебя с наступившим рождеством, мне кажется это будет самый счастливый год. Я люблю тебя.»

«Я тоже люблю тебя. Таким он и будет, вот увидишь.»

Я отложила телефон, и подумала: всё так хорошо, что кажется, будто это не может быть правдой, но это так. Остаётся только поверить.