Послеполуденное солнце медленно клонилось к горизонту. В горах южного Тибета поднялся сильный ветер. Он выл и ревел внизу долины. На скалистой вершине одной из зеленых пиков, посреди огромного горного массива, виднелась крохотная фигурка молодого монаха, одиноко сидевшего на камне, скрестив под собой ноги. Он был одет в широкие одежды: длинную оранжевую кашаю и накинутую поверх красную накидку, подвязанные таким же красным поясом. Голова его была гладко и безупречно выбрита, кожа имела свежий загорелый оттенок, а под глазами еле заметно виднелись вертикально расположенные тонкие белые пигментные полосы – только это напоминало ему здесь о настоящем происхождении. Медитация монаха длилась уже пять часов. За это время погода успела несколько раз смениться – в горах это абсолютно нормальное явление. После полудня было солнечно и спокойно, в районе обеда небо заволокло тучами и начался непродолжительный ливень, затем дождевые тучи развеял пришедший после дождя сильный ветер. Небо очистилось, и лицо медитирующего монаха вновь озарили лучи солнца. Находясь в состоянии медитации, никакой природный шум или непогода не могли помешать ему. Снаружи ревел ветер, лил дождь, гремел гром, но в душе монаха было тихо и спокойно. В такие моменты он был молчалив и сдержан, никакие негативные эмоции и мысли его не беспокоили, он стремился лишь к бесстрастию и познанию себя в этом мире. Медитация позволила монаху изменить привычки и реакции ума, ведь это центральный метод буддийского пути, заключающийся в трансформации разума с помощью выполнения специальных умственных и психических упражнений. Конечная цель медитации – трансформировать сознание таким образом, чтобы оно смогло увидеть и познать само себя, то есть достичь Просветления.

Последние два года своего обучения он поднимался сюда каждый день, чтобы помедитировать, в то время как другие монахи выбирали для этого процесса пещеры, находящиеся внутри скал. Сам мужской монастырь находился на высоте 3120 метров над уровнем моря, на вершине большой скалы, возвышающейся примерно на 900 метров над долиной реки. Склоны скалы, где был построен монастырь, очень крутые, почти отвесные. И наружные стены монастырских зданий построены у самого края обрыва, как бы «встроены» в скалу. На первый взгляд, они кажутся непреодолимыми, но в действительности пройти к монастырю Шотанг можно несколькими путями: через лес с северо-запада, или с юга – этим путём обычно ходят паломники. Все здания монастыря сообщаются между собой лестницами, вырубленными в скале. Есть несколько шатких деревянных мостиков, соединяющих лестницы и дорожки. На самом верхнем уровне храма находится изображение Будды. В каждом здании есть балкон, с которого открываются прекрасные виды на долину, лежащую где-то внизу.

Угасающий луч солнца скрылся за горизонтом, и монах открыл глаза. Медитация была окончена. В его взоре всё вокруг дышало жизнью: он слышал вздохи деревьев, разговоры птиц, летящих далеко в небесах... Кайл поднялся с земли и начал спускаться в низ. Уже было около 5 часов после полудня – время ужина. Распорядок жизни монаха прост и тяжёл одновременно. В 6 утра подъем и завтрак, если проспал – жди обеда, и никак иначе. После завтрака наступает время молитв. Вопреки распространённому мнению, это происходит не так уж и часто – только когда все монахи собираются вместе для утренней молитвы. Если же утром читать молитвы не нужно, их нужно учить наизусть. Те, кто обучается не первый год и знает все молитвы наизусть, с утра учит философию. После утренних чтений, в девять часов, наступает время дебатов. Дебаты – важная часть обучения в монастыре. Суть их заключается в том, что однокурсники собираются вместе, выбирают тему и дискутируют над ней. Так как в буддистской философии часто на один и тот же вопрос существует несколько различных ответов, обсуждение выходит живым и интересным. Иногда в дебатах участвуют более подкованные старшекурсники, которые знают намного больше и могут рассмотреть вопрос с крайне неожиданной для младших курсов точки зрения. С 11 до 12 – обед, а с 12 до 17 у каждого монаха свой собственный график: кто-то углубленно изучает язык, кто-то – правописание, а кто-то идёт изучать философию. С 17 до 18 – ужин, а с 18 до 23 – снова дебаты. После дебатов младшие курсы сдают своим учителям выученное за день, а старшие курсы идут к младшим, чтобы помочь разобраться в результатах вечерних обсуждений. Эта система придумана специально, чтобы старшие курсы помогали новичкам и вспоминали ранее пройденный материал. Затем – отбой, а на следующий день всё повторяется.

Учёба в монастыре крайне сложна и тяжела. В первую очередь из-за своих порядков. Монахам запрещается участвовать в любых развлекательных мероприятиях. За футбол могут и отчислить. Разрешается только учёба и монастырский труд: уборка помещений, кухонные работы и так далее. Из личных вещей монахам разрешается иметь только несколько комплектов монастырской одежды, минимум мебели (кровать, стол, стул, полка для книг) и книги. Также сложен сам процесс обучения – очень много тяжёлой для понимания философии. Экзамен можно сдать только в том случае, если за год нет ни одного пропуска. В противном случае остаёшься на второй год. Главный из изучаемых предметов – философия. По окончании обучения каждый монах становится дипломированным философом. Кроме этого, первые четыре года они изучают логику, затем шесть лет – праджня-парамита (одна из центральных концепций буддизма), после этого два года – Мадхъямики (основное направление буддистской философии), два года метафизики, ещё два – монашеской дисциплины.

У Кайла здесь был свой собственный распорядок. Он вставал вместе со всеми в 6 утра, завтракал, а затем отправлялся в горы вместе со своим учителем до самого обеда. После чего до 5 вечера он медитировал, затем участвовал в дебатах с остальными учениками.

– Добрый вечер, Учитель. – поздоровался Кайл со старцем, подходя к столовой.

– Добрый вечер, Кайл. – старец еле заметно улыбнулся.

– Как ваша нога? Я не видел вас сегодня утром.

– Уже лучше, не беспокойся. Ещё пару дней и буду как новенький. Собираешься ли ты идти на вечерние обсуждения? – поинтересовался Учитель.

– Раз сегодня вы уже чувствуете себя лучше, то я бы скорее согласился на вечернюю прогулку с вами. – вежливо поклонился монах.

Старец кивнул.

– Но сначала отужинаем. – он указал ладонью в сторону двери, ведущей в столовую.

Они встретились в Катманду в самый первый день прилёта Кайла. Выходя за терминал аэропорта, подросток увидел у центрального входа старика в широких оранжевых одеждах. Повинуясь необъяснимому внутреннему толчку, Кайл направился прямо к нему. Что-то подсказывало ему, что старик давно ждал его здесь. Пожилой монах пристально оглядел его. В его глазах вначале мелькнуло удивление, затем лицо расслабилось, выражая удовлетворение. Учитель появляется тогда, когда Ученик становится готов к этому.

– Пойдем, – просто сказал он, – нам нужен вон тот автобус.

Через сутки они добрались до монастыря Шотанг. Первые полгода Кайл постигал основы монастырской жизни, его распорядки, таким образом постепенно вливаясь в общину. Он точно знал, что попал именно туда, куда ему было нужно. Спустя немного времени он услышал разговор других учителей, откуда узнал, что его Учитель до этого момента не брал никого к себе в ученики уже много лет. Однажды он и сам признался ему:

– Мне нужно было время, для того, чтобы подготовиться к приходу Особого Ученика. В это время я не мог заниматься обучением кого-либо другого. Я знаю, Кайл, что ты не отсюда. Ты пришёл сюда за Знанием, и ты постигнешь его быстрее всех остальных.

Тогда Кайл лишь удивлённо посмотрел на него, пытаясь понять, что же Учитель на самом деле имел в виду. А сейчас, спустя 8 лет учебы в монастыре, он уже знал. Его бытие разделилось на пополам. Одна часть всё ещё скучала по семье Эбертов. Он часто думал о Сури: как она изменилась за все эти годы, что она делает сейчас и скучает ли по нему тоже? А другая часть понимала, что он с каждым годом всё сильнее отдаляется от остальных людей. Долгие беседы с Учителем и продолжительные медитации открывали в нём все новые грани. С каждым разом Кайл погружался всё глубже и глубже в своё сознание, исследуя все его уголки. Через пять лет он почувствовал сопротивление, стену, которую не смог обойти, и тогда монах понял, что он подошёл к той черте, перейдя которую часть его души уже никогда не будет прежней. Проникнув с своё подсознание, он попал в хаос абстрактных отрезков своей памяти, звуки и образы которой находились в непрерывном потоке, вращающимся в пустоте с огромной скоростью. Казалось, всё это было недоступно для сознательного анализа, но постепенно он смог упорядочить и подчинить себе весь творившийся там бардак. Постепенно Кайл получил доступ ко всей свей памяти, даже к самым отдалённым её уголкам. Он вспомнил, как находился в гидроинкубаторе, помнил как трещали его кости, когда росли, как сенарийцы изучали его и то, о чём они при этом говорили. Как один добрый сенариец пожалел его и спас, введя в него огромную дозу нанороботов, дав им лишь одну команду: спасти этот организм, регенерировать ткани в случае повреждения. После этого большие части его памяти были блокированы. Его сознание родилось заново в момент, когда он открыл глаза в лаборатории Рэймонда Фостера, он начал постигать новый для него мир. Тогда для Кайла открылась правда, что все его умственные способности и физическая сила – его личная заслуга, а не микромашин находящихся в его теле. Он человек из другого времени, оттуда, где самый ценный ресурс это время. Чтобы что-то успеть за такой короткий промежуток времени длиною в 30 лет, организм был вынужден эволюционировать быстрее в новых для него условиях. Теперь, спустя 8 лет обучения в монастыре, парень чувствовал, что повысил использование своего мозга почти на 80%. Он научился полностью контролировать боль и перестал бояться смерти, ведь она относительна. Избавился от многих желаний. Всё, что делало его обычным человеком – постепенно исчезало.

Кайл знал, что у него осталось не так много времени, по человеческим меркам, а точнее: ещё каких-то 8 лет. Он предполагал, что к 30-ти годам все его органы постепенно откажут, тело вероятно полностью разложится в результате некроза, как и у других сенарицев, выращенных искусственным путём. Всё, что от него останется — это горстка пепла. В этом случае не было смысла иметь какие-либо здесь привязанности, от которых Кайл и избавился в течении всех этих лет. Это было логично, к тому же, сама суть буддизма говорила о том, чтобы освободиться от всех земных увлечений и страданий, которые они причиняют. Однажды его Учитель сказал:

– Тот мир, который мы воспринимаем, является иллюзией. Он был создан описанием, которое рассказывалось нам с момента нашего рождения. Человек принимает иллюзию за действительность и стремится обладать вещами, которым суждено исчезнуть, пытается удержать и сохранить их. Страдание возникает из-за того, что все силы человека направлены на изменчивый мир, где ничто не вечно, где все исчезает, за исключением разве что нас самих, созерцающих в немой печали, как время, словно песок, утекает сквозь наши пальцы.

Несомненно, вся жизнь человека с самого рождения порождает страдания; но ничто не способно затронуть высшую Сущность, если она не заключена в материю. Порой эти суждения пугали Кайла. Бывало, он вспоминал Геона – главного научного руководителя на Сенаре, боясь стать таким, как он. Хотя прекрасно понимал, что ученый был безумен, но именно отсутствие сопереживания, увлечений, желаний, привязанностей, привело его к тому, что он стал одержимым идеей во что бы то ни стало добиться своей цели – решить проблему рождаемости детей на Сенаре.

Закончив ужинать, Кайл помог собрать посуду со столов, за которыми трапезничали остальные монахи. У выхода из столовой он вновь встретился с Учителем, и они отправились на вечернюю прогулку. С наступающими сумерками они вошли в лес и медленно начали продвигаться вглубь. Учитель казался очень старым, на вид ему было лет 80-90. Однако, иногда было такое ощущение, что ему гораздо меньше. То как он лихо поднимался по ступенькам, карабкался по горам – он мог дать фору многим молодым монахам. Сгущавшаяся тьма вскоре стала совсем непроглядной, лес наполнился звуками ночных птиц, треском веток и тихим шелестом травы под ногами. Они обсудили последний сданный Кайлом экзамен, и Учитель поинтересовался, насчёт того, что он собирается делать дальше.

– Наверное, сразу рвану в Бостон. Надо узнать, какие сдавать экзамены для поступления в МТИ. – ответил Кайл, – не знаю, хочу ли заезжать к родителям в Германию, младшая сестра всё ещё учится в школе.

– Для многих послушников буддистских монастырей монашество становится образом жизни, – сказал Учитель, – одни уходят в другие монастыри преподавать философию, другие становятся отшельниками. Так что только тебе решать, как распорядиться остатком своей жизни.

– Да... я знаю. Есть ещё пара вещей, которые я должен успеть выполнить. Я должен попробовать вернуться туда, откуда пришёл, хочу ещё раз увидеть свой народ. В детстве я изучал астрофизику, мой дядя вдохновил меня этими знаниями, и я хочу познакомиться с космосом поближе.

– Что ж. Это прекрасные желания. – только и сказал старец.

– Учитель, что ещё я могу сделать с тем, что узнал будучи здесь? – спросил Кайл, продолжая ступать в темноте.

– Подумай о природе самой жизни. – начал Учитель после непродолжительной паузы, – когда появилась первая клетка, она разделилась на две части. Цель её жизни была передавать свои знания. Не было никакой благородной цели. Так что, если ты спрашиваешь меня об этом, я отвечу просто: передай все. Таким образом знания перемещаются во времени, преодолевая смерть. То, что было тобой, преодолеет последний рубеж.

– Я никогда не забуду вас, Учитель. – монах поклонился старцу в знак благодарности.

– Учить и направлять тебя было честью для меня. Пройденный тобою процесс на самом деле столь грандиозен и велик, что ускользает от понимания простым человеческим умом. – ответил пожилой монах, – то, чего ты достиг, означает превзойти человеческий этап эволюции.

Через день Кайл покинул монастырь. Всё ещё одетый в монашеские одежды, но со своим рюкзаком на плече, он вернулся в Катманду. Ту одежду, в которой он прибыл сюда будучи подростком, он давно выкинул, так как всё равно вырос из неё. В тот вечер он снял себе дешёвое койко-место в местном хостеле. Деньги у него были, но Кайл совсем не нуждался в отдельном номере. За окном совсем стемнело, и парень стал готовиться ко сну – в это время он уже обычно засыпал. Организм настолько привык в определённому распорядку и дисциплине, что уже самостоятельно знал в какое время что делать. В маленькой тёмной комнатушке было всего две двухъярусных кровати и пара старых ободранных тумбочек, стоящих рядом друг с другом под окном. К ночи все места уже были заняты. Забравшись к себе наверх, Кайл не раздеваясь завернулся в тонкое шерстяное одеяло. Медленно погружаясь в сон, он невольно вспомнил свое детство в Аллентауне и старшие классы в Штральзунде. Вспомнил проделки маленькой Сури... Как они там? Сандра и Кристиан. Интересно, на много ли подросла Сури, ниже его или уже выше? Он потянулся мысленно к ней, пытаясь представить образ девушки; увидел залитый ярким солнцем холл на втором этаже их дома на Линден-штрассе, по лестнице поднималась высокая девчушка в легком сарафане, у неё были густые каштановые волосы до плеч.

«Сури, я скучаю по тебе...» – подумал он.

Внезапно в его видении девушка обернулась и посмотрела назад. Кайл резко открыл глаза и еще долго вглядывался в темноту перед собой.

Рано утром парень вышел из хостела и отправился искать ближайшую кассу по продаже авиабилетов. Шагая вверх по улице, он рассматривал дома и их обитателей – довольно бедный район. Двух- трёхэтажные дома плотно прижимались друг к другу. Они смотрели на прохожих темными покосившимися оконными рамами; видимая часть многих домов построена из кирпича, то тут, то там виднелись торчащие бетонные балки; в других жилищах были и вовсе целые недостроенные стояки, в то время как рядом, в соседнем пролёте того же дома, за свежевыкрашенной рамой окна виднелась аккуратная белая занавеска. Он вышел на небольшую площадь перед тремя старыми буддистскими храмами, мощёную квадратными каменными плитами. С одной стороны площадь огораживал импровизированный забор из потемневших листов грязного шифера. На ступеньках перед одним из храмов расположился крошечный стихийный рынок, в лице нескольких смуглых бабулек, увешанных полностью бусами. Крыши всех строений, находящихся на площади, были плотно усеяны голубями. Весеннее непальское солнце уже во всю припекало лысую макушку Кайла, увидев впереди скромный торговый центр, он решил переодеться и заодно купить себе какой-либо головной убор. Облачившись в простые синие джинсы и серую рубашку, он водрузил на голову черную бейсболку и двинулся дальше искать билетные кассы.

– Подскажите, пожалуйста, дорогу до ближайших касс по продаже авиабилетов? – спросил Кайл по-непальски у первого встреченного прохожего.

Узнав свой дальнейший путь, он прямиком направился к перекрёстку. Ларёк, где продавали билеты, находился через две улицы от того ТЦ, где Кайл купил себе одежду, по соседству был салон по продаже сим-карт местного сотового оператора. Прямых рейсов отсюда до Бостона, конечно же, не было и даже не существовало. Туда можно было добраться, сделав одну пересадку в Лондоне. Кайл изучил всё расписание сегодняшних вылетов из аэропорта Катманду, отметив, что есть прямой вечерний рейс до Мюнхена. Здесь его решимость отправиться сразу в Соединённые Штаты немного пошатнулась. Он оплатил билет, и кассирша протянула ему распечатку со словами:

– Ваш билет до Мюнхена, рейс 335, вылет сегодня 19-го мая 2032 года в 19:00 часов.

Билет оказался в рюкзаке, Кайл зашел в соседний салон и купил дешевый мобильник с местной сим-картой. Он набрал номер мобильного Кристиана и нажал «вызов».

– Алло? – ответил мужчина через пару гудков.

– Кристиан, привет. Это Кайл... я возвращаюсь в Германию, моё обучение в монастыре закончено.

– Кайл? Господи...! Сандра! – он отстранился от трубки и крикнул жене, – Кайл звонит!

Из динамика он услышал отдалённый топот ног, и парень невольно улыбнулся. Возможно, он поступал неправильно, ни разу не позвонив им за это время. Но так было нужно, считал Кайл. Сандра подбежала к мужу и вырвала трубку из его руки, принялась радостно охать и ахать, задавать одним за другим вопросы. Он был на седьмом небе от счастья, услышав родные голоса людей, заменивших ему отца и мать. Сообщив дату своего прилета, Кайл так же добавил, что долетев до Мюнхена, он ещё раз позвонит, как только пересядет в другой самолёт до Штральзунда. Звонок был окончен, и парень сунул трубку в задний карман джинс. На его лице играла счастливая улыбка. Хорошо, что он всё-таки передумал.